|
Издательство »» Ионинский листок »» № 44 (373), 2006 »» ИЗ ПИСЕМ СТАРЦА ИОСИФА ИСИХАСТА ИЗ ПИСЕМ СТАРЦА ИОСИФА ИСИХАСТАКогда любовь нашего Господа зажжет душу человека, мера более не имеет над ним власти, и он уходит из-под ее ограничения. Поэтому он «вон изгоняет страх» и, если что пишет, если что говорит, склоняется к безмерности. Но в это благодатное мгновение если он что-то и говорит, то перед пламенным сиянием Божественной любви всего, что он говорит, мало. Затем, когда соберется сердце и отойдет облако восвояси, тогда выходит на середину мерка и требует меры для различения. Так вот, все то, что я вам написал, было сказано с одной целью: чтобы согреть теплоту вашей души, чтобы побудить вас к ревности и вожделению нашего Сладчайшего Иисуса. Как и в войсках делают полководцы, которые рассказывают о подвигах доблестных воинов. И так их понуждают воевать мужественно. Но и у Житий, и Слов святых, которые для нас написаны и оставлены, цель та же самая. Подобно и душа, которую создал Бог таким образом, что если часто она не слышит о таком высоком и чудесном, то впадает в сонливость и нерадение. И только так: чтением и достойными рассказами она прогоняет забвение и обновляет старую постройку. Я, когда пришел на Святую Гору, нашел многих из отцов в делании и созерцании. Старых и святых людей. Был старец Каллиник. Прекрасный подвижник. Сорок лет затворник. Упражняющийся в умном делании и вкушающий мед Божественной любви. Ставший и для других полезным. Ему было дано вкусить восхищение ума. Пониже его жил другой старец, Герасим. Крайний безмолвник. По происхождению с острова Хиос. Чудесный подвижник, упражняющийся в умной молитве. Девяноста лет. Жил на вершине пророка Илии семнадцать лет; борясь с бесами и побиваемый переменами погоды, остался непоколебимым столпом терпения. У него были непрекращающиеся слезы. Услаждаемый помышлением Иисуса, совершил он свою беспечальную жизнь. Повыше был старец Игнатий, слепой много лет. Долгие годы духовник. Старец девяноста пяти лет, молящийся умно и непрестанно. И из-за молитвы источали уста его благоухание настолько, что любой был рад поговорить близ его уст. Был и другой, наиболее удивительный, в Святом Петре Афонском отец Даниил, подражатель Арсению Великому. Крайне молчаливый, затворник, до конца дней служащий литургию. Шестьдесят лет он ни на один день не помышлял оставить Божественное священнодействие. А в Великий пост каждый день служил Преждеосвященные литургии. И, не болея до последнего дня, скончался в глубокой старости. А литургия его продолжалась всегда три с половиной или четыре часа, ибо не мог он от умиления произносить возгласы. От слез перед ним всегда увлажнялась земля. Поэтому он не хотел, чтобы кто-нибудь посторонний находился на его литургии и видел его делание. Но меня, поскольку я очень горячо его упрашивал, он принимал. И каждый раз, когда ходил к нему я, три часа шагая ночью, чтобы предстать на этом воистину ужасающем божественном зрелище, он говорил мне одно или два слова, выйдя из алтаря, и сразу скрывался до следующего дня. Он имел до конца жизни умную молитву и бодрствовал всю ночь. У него и я взял чин и в том нашел величайшую пользу. Ел он двадцать пять драми хлеба каждый день и весь витал на своей литургии. И без того, чтобы земля превратилась в месиво, не заканчивал литургии. Были и многие другие созерцатели, которых я не удостоился увидеть, так как они скончались за год или два до того. И мне рассказывали об их чудесных подвигах, ибо я этим непрестанно интересовался. Шаг за шагом обходил горы и пещеры, чтобы найти таких. Ибо мой старец был добрым и простым, и я только приготавливал ему пищу, как он давал мне благословение на поиск такого, полезного для моей души. А когда уже я его похоронил, тогда исследовал весь Афон. Был в некой пещере один подвижник, который должен был плакать семь раз в день. Это было его деланием. А всю ночь он проводил в слезах. И возглавие его было всегда мокрым. И спрашивал его прислужник, который приходил два-три раза в день, ибо тот не хотел, чтоб он был рядом с ним, дабы не прерывал его печаль: - Старче, почему ты столько плачешь? - Когда, дитя мое, человек видит Бога, от любви у него бегут слезы, и он не может их удержать. Были и другие, младшие: отец Косма и иные. И старшие, о которых если писать, потребуется слишком много бумаги. Сейчас все они умерли здесь и живут вовеки там. А сегодня о таком не слышно речи. Ибо настолько попечения, материальные заботы и почти совершенное пренебрежение трезвением завладели людьми, что многие не только не хотят исследовать, изучить, делать это, но если и услышат, что кто-нибудь о таком говорит, сразу враждебно восстают против него. И считают его безумным и неразумным, ибо «неподобно житие его, и вменилось ими в посмех». И становится похоже на идолопоклонническое время. Тогда, когда ты ругал идолов, тебя побивали камнями и предавали тебя злой смерти. А теперь каждая страсть занимает место идола. И если обличишь и осудишь страсть, которой, ты видишь, побеждается каждый, все кричат: «Побейте его камнями, ибо он оскорбил наших богов!» Наконец, поскольку я не принимаю никого, без всякого исключения, и даже слышать не хочу, как живут или чем занимаются мир и монахи, я всегда мишень для осуждения. А я не прекращаю днем и ночью молиться об отцах и говорить, что они совершенно правы. Только я не прав, когда соблазняю их. Ибо они видят глазами, которые им дал Бог. Разве не буду не прав и виноват, если скажу: «Почему они не видят так, как вижу я?» Бог всех да помилует всех по молитвам преподобных богоносных отцов. |
|
|
|||||||
© Свято-Троицкий Ионинский монастырь
|